Книга Колония [V] - Алексей Губарев

от сергианцев, и лишь частично испытана на людях. Впрочем, в содружестве были гуманоиды, практически идентичны физиологией с землянами, так что должно было сработать.

Я разделся до нага, и под взглядами ученых, в том числе покрасневшей Сенцовой, лёг в подобие саркофага, выполненного из черного материала. Мне тут же на голову надели сферический шлем, который сам принял форму мой головы, и все звуки словно отрезало, как и свет. В затылок, грудь и сгибы локтей впились острые иглы, таз обвило чем-то, похожим по ощущению на шлем. Затем я почувствовал, как моё тело быстро покрывается чем-то, похожим на воду, но более вязким, почти густым. Из-за этого меня чуть приподняло в саркофаге, и я ощутил себя в невесомости.

Какое-то время ничего не происходило, и всё, что я мог, это мыслить, и слегка шевелиться. Но время шло, и постепенно меня стало затягивать во что-то невесомое, не имеющее границ. Словно я умер, и вновь попал в безвременье.

А потом пришёл голос. Одиночный, обращённый ко мне. Почти безэмоциональный, спокойный, он начал меня обучать. При этом его слова тут же поддерживались живыми образами. И это было в разы эффективнее гипнообучения у марсиан.

* * *

Сколько прошло времени с начала обучения? Мне казалось, что целые годы. Всё это время я не только слушал и смотрел, но и применял полученные знания на практике. Мне приходилось руководить то отделением пехотинцев и бомбером, то звеном летунов.

Я руководил сражением на поверхности десятков разных планет, в космосе, на борту разных кораблей. И всё это под неустанным контролем незримой обучающей программы. Причем контроль был жёсткий — за каждую серьезную ошибку мне причиняли боль. Терпимую, но почти на грани, такую никогда не пожелаешь испытать добровольно.

Последние недели, а может и месяцы, у меня почти перестали случаться ошибки. И нет, не потому, что я делал всё по уставу. Мне почти всегда требовалось выходить за рамки, чтобы выполнить очередное задание с максимальной эффективностью. Это было сложно, потому что в конце обучения я не только руководил взводом, но и взаимодействовал с другими. Иногда на меня ложилось управление подразделением, насчитывающим несколько сотен бойцов.

В тот момент, когда голос сообщил мне о завершении обучения, я сначала подумал, что это очередное испытание. Но минуты шли, а ничего не происходило. Только внезапно навалившееся ощущение, что мной прожита целая жизнь, состоящая из непрерывных сражений.

Затем зазвучали посторонние звуки. Сначала тихие, едва слышимые, они усилились. К ним присоединилось ощущение тела — моего, а не виртуального. Кульминацией стал свет.

— Осторожно вынимайте его. И сразу в диагност. — прозвучал голос старшего научного сотрудника. — Как оклемается, в душевую.

Через несколько часов я, на удивление бодрый, сидел в зале для совещаний, ожидая полковника Кречета. Мне уже сообщили, что мы дома, на Пятой Колонии, и у нас всё хорошо. Никто не угрожает моей родине, к всем земным колониям отправлены дипломатические миссии, а Содружество уже начало строительство современного космопорта на пустующем материке. Том самом, на котором я погиб во второй раз, из-за чего попал в сергианского пехотинца.

Дверь открылась почти бесшумно, но я как раз смотрел на неё, и тут же поднялся со стула, встречая старшего офицера.

— Вольно, лейтенант. — прозвучал от входа голос Кречета. — Присаживайся. Разговор у нас будет долгим.

* * *

Небо Пятой Колонии. Как же я по нему соскучился — такое не передать словами. В обучалке Содружества были несколько симуляций, происходящих на нашей планете, но там не было теплых лучей, касающихся кожи. Да и запах был не столь насыщен…

Девятый день отпуска. Совершенно неожиданно у меня появилось слишком много свободного времени, которое я не знал, куда тратить.

Первые дни провёл с семьёй. И был по-настоящему счастлив, пока не прошла эйфория. Да, брат вернул себе возможность ходить — технологии содружества буквально воссоздали ему повреждённые части тела. И теперь самый старший в нашей семье много времени проводил за тренировками, возвращая физическую форму.

Сестра хоть и получила тело взрослого человека, всё же оставалась ребёнком, и потому куратор загрузил её учебой. Так что ей было попросту некогда гулять целыми днями, хотя она была не против такого.

Меня выручила Кострова. Она отпросилась с университета, взяв три дня выходных, и мы отправились с ней на берег озера, где нам выделили небольшой уютный домик. Там все и произошло.

Вот так бывает — смотришь на девчонку, и думаешь, что с такой вряд-ли у вас что-то получится. Просто характеры слишком разные, и стремления в жизни сильно не совпадают. Но у судьбы совсем другие планы. И вот уже ты видишь перед собой совсем другого человека, и понимаешь — это твоё, родное.

Четыре дня у озера пролетели, как один миг. А на пятый я собрал всю силу воли в кулак, и лично отвёз свою невесту домой. После чего достал свою старую записную книжку, и по очереди обзвонил всех друзей. Увы, но кого-то уже не было в живых, кто-то учился, или даже работал. Да и сколько времени прошло — меня уже дважды успели похоронить.

Поэтому я вышел на улицу, и неспешно двинулся по городу. Иногда мне попадался кто-то из знакомых, и я с улыбкой здоровался с ним. Так и шёл, куда ноги несут. И лишь когда миновал стадион, понял, какое направление выбрало моё подсознание.

Через полчаса я стоял возле остатков посадочного модуля колониального корабля «Надежда». Слез не было — наверное я стал слишком чёрствый. А может боль уже утихла… Или причина — то количество смертей, что видели мои глаза.

— Отец, мать. — произнёс я хриплым голосом. — Не знаю, легче ли вам знать это, но я отомстил. За всех, кто погиб. Теперь они не смогут убивать женщин и детей. И другим, таким же, будет урок.

— Молодой человек, вы потеряли здесь кого-то из родных? — прозвучал за спиной женский голос. Обернувшись, я на мгновение замер. Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, так это свою учительницу. Она, судя по расширившимся глазам, тоже узнала меня.

— Здравствуйте, Светлана Анатольевна. — на лицо сама собой заползла улыбка. — Да, пришёл поздороваться с родными.

— Татаринов, я тебя только по лицу и узнала. — Соснова тоже улыбнулась. — Куда делся тот мальчишка, которого я помню?

— Умер, Светлана Анатольевна. — покачал я головой. — Умер, и возродился в того, кем я стал.

— Вижу. Значит стал